Том 1. Авиация превращений - Страница 31

Но вдруг неожиданно воздух надулся
и вылетел в небо горяч и горюч.
Фадеев подпрыгнул, Калдеев согнулся,
а Пепермалдеев схватился за ключ.
Но стоит ли трусить, подумайте сами, —
давай мудрецы танцевать на траве.
Фадеев с картонкой, Калдеев с часами,
а Пепермалдеев с кнутом в рукаве.
И долго, веселые игры затеяв,
пока не проснутся в лесу петухи,
Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев
смеялись: ха-ха, хо-хо-хо, хи-хи-хи!

18 ноября 1930

«четыре дня над Римом летал пророк»

Аларих:

четыре дня над римом летал пророк
и двести тысяч кельтов через альпы
вёл под уздечку Радагес
я видел гибель Стилихона
он в бездну, друг, скакал на стуле
за ним Евхерий в бездну падал
неся в руках железный крест
я под сосной лежал во мху
в лесу шакал кричал ху ху
мне снился рим в кругу зелёных опахал
сам император на коне в бобровой шляпе хохотал
и я во сне подумал «проще
его убить, какой нахал»

и я проснулся в тёмной роще
и как безумный хохотал…

«всякую мысль оставь…»

Всякую мысль оставь
всякое дело забудь
мир от тебя отвернётся
мы же на помощь придём.

<Ноябрь 1930>

«Ревекка, Валентина и Тамара…»

«Ревекка, Валентина и Тамара
Раз два три четыре пять шесть семь
Совсем совсем три грации совсем

Прекрасны и ленивы
Раз два три четыре пять шесть семь
Совсем совсем три грации совсем

Тодстушка, Коротышка и Худышка
Раз два три четыре пять шесть семь
Совсем совсем три грации совсем!

Ах если б обнялись они, то было б
Раз два три четыре пять шесть семь
Совсем совсем три грации совсем

Но если б и не обнялись бы они то даже так
Раз два три четыре пять шесть семь
Совсем совсем три грации совсем.»

<ноябрь 1930>

«был он тощь высок и строен…»

Был он тощь высок и строен
взглядом женщин привлекал
ел по-барски и порой он
изумительно икал.

ну она была попроще
тоже стройна и тонка
духом немка, с виду мощи
ростом вверх до потолка.

раз в писательской столовой
две склонились головы
подовившись лбом коровы
оба умерли увы.

но забыть они могли ли
друг про друга? Это вра —
ки! Покойники в могиле
оба встретились Ура

Тут она сказала: Боже
как покойник пропищав
и в могиле ты всё тоже
также гнусен и прыщав

он ответил зеленея:
дух свободен от прыщей
ты же стала лишь длиннея
и глупея и тощей.

Но она сказала: Знаешь
будь рябым и будь немым
будь бесплотным понимаешь
ты мне душка м м м

О! — вскричал он. — Ты мне душка!
Что за чудный оборот!
Ты царица! ты индюшка
«Аромат» наоборот!

* * *

И всю ночь соседний прах
лежа пристально в гробу
слышал будто бы в руках
терли пшенную крупу.

<Ноябрь 1930>

«Неужели это фон…»

Неужели это фон
Пантелей сказал угрюмо
неужели это пон

Каблуков сказал увы
на плечах его висело
три десятых головы

Пантелей вскричал урча
не губите этот ландыш
я племянник сюргуча

я висел прибит к волам
те паслись на Москворечьи
вдруг жестянка пополам

О промолвил Каблуков
сунув лампу под кровать
я конечно не таков

Густо кругло полно врать
всё похоже на ковыль
прокричала громко мать.

Каблуков сказал увы
на плечах его висело
три десятых головы.

Тут вошла его жена
с петухом на подбородке
в сапоги наряжена

Каблуков сказал ги ги
ты не думай о платенцах
ты себя побереги

за окошком хлопал ветер парусин
в это время из комода
вышел заяц керосин

Пантелей сказал пупу
под ногами Пантелея
все увидели крупу

Каблуков сказал увы
на плечах его висело
три десятых головы

мать воскликнула ва ва
вместо рук её болтались
голубые рукава.

А жена сказала хом
все увидели внезапно
подбородок с петухом.

Ноябрь <1930>

«Где мой чепец?..»

Кулундов:

Где мой чепец? Где мой чепец?

Родимов:

Надменный конь сидел в часах.

Кулундов:

Куда затылком я воткнусь?

Родимов:

За ночью день, за днём сестра.

Кулундов:

Вчера чепец лежал на полке,
сегодня он лежал в шкапу.

Родимов:

Однажды царь, он в треуголке,
гулял по Невскому в плаще.

Кулундов:

Но где чепец?

Родимов:

И царь смеялся,
когда машинку видел он,
в кулак торжественный смеялся,
царицу зонтиком толкал.

Кулундов:

Чепец в коробке!